Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою.

Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
Но в самой истине ты перед нами царь;
Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!
Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,
Что видишь, все твое; везде в своем дому,
Ни просишь ни о чем, не должен никому.

М.В. Ломоносов

Вот такие стихи, Божий дар. Особенно умиляют последние две строки - утешающие слова в минуту беспробудной неправды. Удивительно, как эта чудесно подмеченная классиком легкость бытия насекомого была усвоена человеком, да так, что через два столетия превратилась в целую протестную субкультуру. И в разных концах мира застрекотали свои человеко-кузнечики.

Битники («разбитое поколение») в США - разрушители буржуазной культуры, питавшиеся идеями Маркузе и Рембо и других представителей Франкфуртской школы. Именно на этой, импортированной из Европы почве иронии и нигилизма появились в США «бородатые бездельники и любители джаза, мало у кого вызывавшие симпатию». А от молодежной субкультуры к литературному течению бросили мостик Джек Керуак, «король битников», Уильям Берроуз, Ален Гинсберг. Появился авторский стиль - поток сознания, без анализа мыслей. А созданный таким образом Керуаком нарратив в его культовой книге «В дороге» (1957) стал для бит-поколения (и последовавших за ним энтузиастов-неформалов: хиппи, рокеры, хипстеры и проч.) манифестом свободы. Свобода, по Керуаку, - величайшая ценность и достижима она через пребывание в пути, в дороге - «везде в своем дому, не просишь ни о чем, не должен никому». Движение его героев - это протест против буржуазной «нормальности» и довольно пошлое стремление найти покой и обрести довольство жизнью, не напрягаясь.

Вот такие отважные и жизнелюбивые кузнечики (Парадайз и Мориарти) скитаются по стране без цели и смысла, прожигают жизнь, «вытащив себя таким образом из ее рутины», балуются наркотиками, куролесят с девицами и т.д. Главная мысль Керуака состоит в том, что жизнь - это движение. Куда, зачем, к кому? Не важно. Получается, в этой логике, по-настоящему свободен тот, кто отказался от комфорта стабильной жизни в социуме, с ее повседневными обязанностями, выбрав волю без гроша в кармане, без дома, без семьи. Но это именно вольница, но отнюдь не свобода. Воля - это свобода, чуждая какому бы то ни было самоограничению (что хочу, то и делаю и делаю до тех пор, пока хочу). Никакого осознанного выбора не происходит, есть детский порыв «прочь от». Это спонтанно бессознательное самоосуществление: побег идет от нутра, от нрава, от растворенности в собственных терзаниях. При этом побег на волю всегда связан с бунтом - разрушением естественного хода вещей, и в этом смысле воля (в отличие от свободы не жить инстинктом) разрушительна и недолговечна. Это разбитая жизнь!

Вышло так, что роман Керуака, начисто лишенный художественной ценности, стал невероятно популярен. Видимо, вольный ветерок в нем по-прежнему щекочет нервы читателя, зажатого в тисках жизненных условностей и необходимостей. Это состояние вне времени, а потому его книга находит своего читателя сегодня, найдет она его и завтра. Ассоциируя себя с героями, мы вырываемся вместе с ними на волю и ощущаем блаженство кузнечика!

Книжка, в чем-то наивная, прославляет инстинкт и животную энергию. Во многом это, конечно, бунт душевно ущербных людей. Хотя, строго говоря, битники - это не потерянное поколение (lost generation), утратившее веру, а именное - «разбитое поколение», тоскующее по смыслу и вере, по-детски сопротивляющееся консьюмеризму через разрушение себя, своей жизни, через маргинализацию. Герои этого поколения не преодолевают себя и не обретают смысла для своего движения, а потому просто убивают время «В дороге».

С этим настроем перекликается поток спонтанности Венички Ерофеева, путешествующего из Москвы в Петушки и обратно. Спонтанно все - действия, мысли, контакты, опасность и даже смерть главного героя. Он, как настоящий Одиссей, по закону жанра, едет к сыну, своему "Телемаху". История, по Борхесу, стандартная - очередное странствие, новое прочтение Одиссеи. И все же есть свой мотив в ерофеевской поэме о его «кузнечике».

«Москва-Петушки» (1969) - это поэма о поражении, о том, как Веничку убьют, проткнув ему горло шилом. Его странствие бессмысленно, как и движение героев Керуака. Он погибает, потому что это не его электричка и не его пространство. Одиссей всегда возвращается с войны, в которой нельзя победить, потому что либо ты должен стать таким, как твой враг, либо сгинуть. Вот такая «побитость» и даже отверженность жизнью. И именно это роднит его с битниками.

Среда обитания Венички, правда, иная - не дорога, как у героев Керуака, а преимущественно водка. Герой, конечно, едет по железной дороге, но это не важно, он даже направление своего движения не фиксирует. Поэтому путешествие кузнечика-Венички происходит не столько в физическом пространстве электрички, сколько в метафизическом - это плавание пьяного сознания. «Ибо жизнь человеческая не есть ли минутное окосение души? и затмение души тоже. Мы все как бы пьяны, только каждый по-своему. И на кого как действует: один смеется в глаза этому миру, а другой плачет на груди этого мира. Одного уже вытошнило, а другого только начинает тошнить».

Социальная убогость (маргинальность) персонажей поэмы - отправная точка. Это все про отречение от привычного мира - у Ерофеева так же, как и у битников, оно является условием проникновения в суть вещей. Но Веничка-герой оказывается не героем вовсе. Есть хорошее старое слово в русском языке «непутевый», человек без пути - вот и битники, и Веничка из этого разряда - утвердившие себя в своем произволе, иллюзиях и капризах. Ведь никто из них себя не преодолевает, никаких счетов с собой не сводит. Они просто болтаются, пуста их свобода и не наполнена никакими смыслами.

Но тем и отличается человек от насекомого, что не может он скакать кузнечиком без смысла и цели, растрачивая свою жизнь на пустяки, увлекаясь волей - призраком свободы. Ни «В дороге», ни в электричке нет пути открытий и созидания, но есть путь в ничто. Ерофеев это понимает, и поэтому его герой погибает. Став «кузнечиком», он деградировал по лестнице Ламарка, о чем образно и ярко рассказал Мандельштам в своем «Ламарке»:

И от нас природа отступила -
Так, как будто мы ей не нужны,
И продольный мозг она вложила,
Словно шпагу, в темные ножны.

И подъёмный мост она забыла,
Опоздала опустить для тех,
У кого зеленая могила,
Красное дыханье, гибкий смех…

О. Мандельштам «Ламарк» (1932)

Герои Керуака, к сожалению, не осознают своей жизненной трагедии вообще. Они растворяются в стихии дороги, свобода им ни к чему (какое уж тут самоопределение и самодостаточность?), ибо сиюминутное блаженство «кузнечиков» оказывается достаточным основанием бытия. Герои не набирают и минимальной высоты в своей жизни, они даже пасть не могут, лишь плюхнуться. Их существование - это сплошное движение по горизонтали, к удовольствие и успокоению собой во всей своей данности. Пошлость становится нормой и отправной точкой «нормальности». Поэтому путь героев Керуака - это обывательская Одиссея.

Мы тоже живем в эпоху упадка и остро чувствуем созвучие с тем временем и его настроением. Но соглашаясь с ним, принимая его как свою данность, мы продолжаем движение вниз. В нас, как и в них, мало радости или ее совсем нет, потому что нет преодоления. Нужно воспитывать свою душу, именно ее нам придется возвращать. Нужно шлифовать ее, а не заниматься еще чем-то. Даже добрые дела - это всего лишь отвлечение, по большому счету. «Я для того, чтобы удержать в себе человека, все ребра себе обломаю, - пишет Марина Цветаева в своем дневнике, - только чтобы он был прав, а не я!» …