Как форма массового протеста забастовка стала популярна с некоторых пор: желтые жилеты, феминистки, профсоюзы, различные меньшинства и прочие униженные и оскорбленные всё чаще предъявляют себя в общественном пространстве. Вот, например, что сделали с переходами в Цюрихе, где, правда, обошлось без шествий, но элемент публичной манифестации в этой заочной акции по раскраске дорожной разметки все-таки присутствует.

Это летнее шествие в Базеле интересно как пример масштабного явления, подумать о котором стоит с разных сторон. Кто его субъект и какие цели он преследует? Что выходит на самом деле? Действительно ли каждый участник вышел защищать свои нарушенные права или всё же главной целью является сама акция? Неужели наша цивилизация погрузилась в архаику настолько, что массовый протест по любому подвернувшемуся поводу становится инструментом предъявления человеком себя миру? Эту фазу человек обычно проживает в бессознательном детстве, крича и капризничая, чтобы привлечь внимание родителей. Потом он взрослеет и вступает в личностную фазу жизни, с которой связано самоопределение, развитие самосознания и ответственности за себя и свою жизнь.

Про субъект
«Если мы хотим навсегда избежать равенства людей, если Высшие, как мы их называли, хотят навеки занимать свое место, то доминирующим состоянием духа людей должно стать организованное безумие», - сказал Джордж Оруэлл в своём романе «1984». Вряд ли дела в Базеле обстояли настолько плохо, но общий вектор динамики там был задан вполне оруэлловский.

Если приглядеться к толпе демонстрантов на видеоролике, то можно увидеть особенности поведения человека в толпе: у толпы своя повадка, свои реакции, начисто исключающие индивидуальное самоопределение и какое-то ответственное поведение составляющих её людей. Люди в толпе пребывают в первобытном состоянии «мы-бытия», они в нём растворяются, обезличиваются. Выбывая из толпы, человек снова индивидуализируется.

Объединяющий фактор в толпе - несогласие с чем-то, в данном случае с дискриминацией по признаку половой принадлежности. Эта гипотетическая «дискриминация» наверняка не является индивидуальной реальностью для каждого участника шествия. Это некий миф, в который погружаются участвующие и наблюдающие. И снова цитата из Оруэлла: «Каких взглядов придерживаются массы и каких не придерживаются - безразлично. Им можно предоставить интеллектуальную свободу, потому что интеллекта у них нет». У них - то есть у массы. Каждый отдельный человек, вне толпы - совсем другая история.

Для марширующих их несогласие, возможно,тоже миф, да и результат манифестации их не очень беспокоит. Сами требования - повышение зарплаты или еще что-то - стали поводом сбиться в стаю, почувствовать её совокупную мощь и одновременно ощутить себя в общей утробе, защищенным общностью несогласия. Тут даже некое «свойство» образуется: мы не согласны и протестуем против одного и того же, и это обстоятельство делает нас своими. Цель движущейся толпы - прямая манифестация себя вовне. Именно это дает ей возможность ощутить свое присутствие в мире. Обычный человек, влившись в толпу, соединяется с ней, умножая её массу и прибавляя таким образом значительности себе, он чувствует себя частью её мощи. Толпа таким образом не только обнаруживает свое присутствие в мире, но становится хозяйкой пространства, завладевает и пользуется всеми просторами улиц и благами цивилизации. Протестующие перекрыли движение, навязав себя и свое шумное присутствие всем оказавшимся поблизости. Обратите внимание, марш идет не на окраине города, а в центре, в изысканных уголках городской культуры. Героев здесь нет, на месте главного действующего лица - толпа, которую составляют обычные люди.

Если раньше обычный средний человек знал свое скромное место в мире, то сегодня он уверен в своих правах и требует их реализации! Он, вливаясь в толпу, ощущает себя силой и претендует на статус избранного! Вот такая «гипердемократия», по Хосе Ортега-и-Гассету [1].

Дистанция между низким и высоким в культуре, равновеликость гения и обывателя возникает в эпоху Нового времени. В обычном человеческом измерении это означает, что не иметь высоких стремлений - стало нормой, требовать равноправия во всем и со всеми - тоже норма. И человек обрел право принимать себя таким, каков он есть в своей данности и элементарной простоте. Наступила эпоха самодовольства, победившая окончательно путем утверждения эгалитарных норм жизни через буржуазные революции. Вместе с этой эпохой в жизнь общества вошла обыденность, которую человек перестал преодолевать. Обыденность захватила все жизненное пространство, а пошлость стала стилем и способом существования миллионов людей [2]. В случае с базельскими феминистками пошлость происходящего состоит в том, что они всерьез объявляют своё придуманное несогласие с мифической дискриминацией настолько ценным, что это стоит общественного внимания.

Про цели

Обратимся к предмету требования - справедливости и равноправию. В XVIII веке было открыто, что по факту рождения каждый человек уже обладает некими политическими правами - «правами человека и гражданина». Дарований особых от человека при этом не требовалось, усилия тоже были не нужны. Сама идея равноправия возникла как ценность в человеческой культуре в Новое время. У неё изначально был один важный смысл - вырвать человеческие души из собственного рабства, внедрить в них достоинство и независимость. В итоге идея эта измельчала - и обычный, заурядный человек превратился в требовательного господина. Он выходит на демонстрацию с уверенным сознанием собственной значимости.

Равенство прав выродилось со временем в удовлетворение аппетитов и подсознательных идей заурядного меньшинства, ставшего большинством. Человек массы, вне зависимости от пола, профессии, происхождения, ведет себя, как господин: он рожден для наслаждения и искренне возмущается, когда его не получает. Быть собой позволено сегодня любой посредственности, достаточно соблюдать правила общественного договора, что не мешает «удовольствицу для дня и удовольствицу для ночи», как называет потребности «последнего человека» Ф. Ницше.

Такой человек все время чем-то недоволен и без конца требует себе лучшего: он не хочет работать там, где его берут и за те деньги, что предлагают, не хочет придерживаться правил, которые ему не нравятся, он не служит. Он не понимает и не принимает факта своей заурядности. Именно поэтому он не спешит посмотреть на себя и устыдиться своего самодовольства. Будучи уверен в свой ценности по факту рождения, он озабочен исключительно собой и повышением уровня своего благополучия. Это «человек массы» [1]. Обычный человек сегодня поднялся на не досягаемую ранее высоту - он стал хозяином своей судьбы и вершителем истории. Достаточно вспомнить референдум о Брекзите.

Чего конкретно требуют протестующие, провозглашая равноправие? Если на работе мало платят, надо её поменять или стать начальником. Надо проявить личную волю и усилие. Для этого придется много и долго работать, взять на себя ответственность, не огорчаться из-за неудач, не унывать, натренировать железные нервы, чтобы терпеть бестолковых подчиненных. Это все очень мужские качества. Если женщина развивает их в себе и достигает успеха, то это результат её собственных усилий. Это не данность, равноправие здесь в том, что каждая может приложить усилия для этого и получить свой личный результат! И никакие забастовки тут не помогут. А ещё ведь женщине хочется устроить личную жизнь, иметь семью и детей и как-то состояться вне офиса! Это ещё усилие. Ну, надо, наверное определиться каждому для себя, что ему нужно от жизни и действовать сообразно, а не ходить в толпе, взывая к Небесам о чуде, которое само по себе вряд ли случится.

А тут как получается - влился в массу таких же как ты, женщин, например, и почувствовал себя силой. Может, что-то само измениться? Когда снизу смотришь вверх, то хочется равноправия, чтобы забраться на волне протеста повыше, стать таким же, как те, кто высоко, не преодолевая своей заурядности. А если сверху смотреть на все это, то выходит уравниловка: почему одна потратила много усилий и времени, чтобы состояться, и, как следствие, получить доступ к благам и более яркой жизни, а тут вдруг появляются претендентки на то же самое на том простом основании, что они женщины. Все это похоже на миф, и вполне вероятно, что и сами протестующие не верят в успех своего протеста.

Пена на губах ангела

Как женщина, носительница любви, добра, мира и красоты, превратилась в эпатажную скандалистку, свободную от уз и запретов? «Дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в бой за святое и правое дело. И так до Геенны Огненной и Колымы. Все, что из плоти, рассыпается в прах: и люди, и системы, - но вечен дух ненависти в борьбе за правое дело», - сказал Григорий Померанца [3].

Христианство сформировало в Западной Европе представление об абсолютной ценности человеческой жизни независимо от пола, возраста, цвета кожи и умственных способностей или физических возможностей человека. В церковном понимании, перед лицом Божиим, мужчина и женщина абсолютно равны. Со всей очевидностью и даже жесткостью, до которой далеко любым феминистским инвективам, это выражено в словах Священного Писания: «Нет мужского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3;28). Собственно, идея о равенстве полов впервые исторически сформировалась только в контексте христианской цивилизации.

Этот факт говорит уже сам за себя. Идеалы рыцарства, служения Прекрасной Даме – целиком выросли из христианского представления о том, что в каждой женщине мужчина может увидеть образ Пречистой Девы и послужить Ей. Ведь самым прекрасным, несравнимым ни с кем человеком Церковь называет именно Деву Марию, которая прославляется христианами как несравненно превосходящая самых прекрасных ангелов - «Честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим».

Слова апостола Павла - «жена да боится своего мужа» - не о страхе перед насилием, а о страхе обидеть или расстроить любимого человека. Апостол в равной степени призывал к ответственности друг перед другом и женщин, и мужчин. Целиком цитата звучит так: «Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа» (Еф. 5:33). Эти слова говорят о том, что мужчина должен так любить свою жену, чтобы быть готовым отдать за нее свою жизнь. Мужчина, по замыслу, активен вовне, в мире, а женщина сильна жизнью внутренней, душевной и духовной. Если мужчина должен бояться оказаться безответственным трусом перед лицом своей жены, то женщина должна бояться оказаться неспособной любить, бояться оскорбить эту любовь, олицетворением и воплощением которой она является. Чего боится и чего хочет женщина в протесте?

Стоит ли с пеной у рта бороться за «справедливость», на самом деле спеша предъявить себя миру, как кричащий ребенок? К чему это приведет - победе в образе полуголой девки на баррикадах? Тем более, что сегодня в эпоху пост-правды и многообразия истин, справедливость у каждого тоже своя, а договориться получается только по пунктам несогласия. Вот и маршируют носительницы «несогласия» по улицам городов некогда христианской Швейцарии. Наверное, если бы Цвингли и Кальвин воскресли и увидели всё это - тут же оба умерли бы от удара. Всё это не про мир и не про любовь, которая одна «долготерпит, милосердсвует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует…никогда не перестает» (1 Кор.13; 4-8). Если стяжать дух мирен, то ведь тысячи вокруг спасутся, как говорил преп. Серафим Саровский. Тогда и пена сойдет, и протест не нужен. А за нестроения в своей жизни нужно взять ответственность на себя, не ища виноватых и не требуя от кого-то исправления ситуации.

[1] Хосе Ортега-и-Гассет. Восстание масс
[2] Владимир Набоков. Пошляки и пошлость
[3] Григорий Померанц. Собирание себя